"Однажды в Голливуде" - одна из самых веселых картин Тарантино за последние годы

«Однажды в ... Голливуде» - новая картина Квентина Тарантино, премьера которой состоялась в 2019 году. Растянувшееся, мечтательное воссоздание момента во времени, когда Голливуд и Америка безвозвратно менялись, фильм обнаруживает, что Тарантино вызывает - даже больше, чем обычно - различные текстуры и народные выражения его навязчивых идей: классическое и не очень телешоу, тупиковые вестерны и полицейские драмы, беседы о шоу-бизнесе, разные психоделии 1960-х. Кажется, это самое забавное, что режиссер имел за годы, но, как ни странно, это его самая сострадательная картина за последние десять лет. В сердце фильма проникает грусть, прекрасно заключенная в том, как он пересекается между миром ведущего человека, время которого прошло, с восходящей звездочкой, для которой все кажется свежим и новым.

Звездой, конечно же, является Шарон Тейт (с солнечной искренностью сыграла Марго Робби), 26-летняя актриса, которую в 1969 году убили вместе с четырьмя другими жертвами и ее нерожденным ребенком сумасшедшие молодые последователи Чарльза Мэнсона. Актер - Рик Далтон (Леонардо ДиКаприо), бывшая звезда западной телепередачи, который в настоящее время в основном выступает в качестве злодеев и проводит время со своим двойником, водителем и единственным другом, Клиффом Бутом (Брэд Питт). Когда Рик узнает, что Тейт и ее муж-режиссер Роман Полански переехали в соседний дом к своему дому на Сьело-Драйв, у него появляется мысль, что он сможет сыграть роль в следующем фильме Полански, если подружится с ними; это потенциальный спасательный круг для продолжения трудоустройства в меняющемся Голливуде, кишащем молодостью и новизной.

Новая картина от Тарантино - одна из самых веселых в его фильмографии

Что касается слегка уже поседевшего мачо, Клиффа, то он спокойный, "крутой парень", который посвятил свою жизнь Рику и проводит больше времени в доме своего знаменитого приятеля, чем в собственном загроможденном трейлере, где он живет со своим верным питбулем Рэнди. Во время различных поездок Клиффа по городу Тарантино погружается в атмосферу волшебного Лос-Анджелеса, который постепенно начинает развиваться - кино-мекка экзотических театров, шумных вечеринок у бассейна и сверкающих горячих точек, захваченных дикой травой молодежной культуры и наркотиков. Это декадентский город, медленно и сладко гниющий.

Как известно, вестерны служат пробным основой для сюжетов Тарантино, и здесь он повторно использует пропитанную ностальгией подпись Серджио Леоне из фильма «Однажды на Западе». Воссоздание этой среды, как правило, богато на детали, но есть и кое-что еще: чувство сумеречного влечения, которое раньше не было так ярко выражено. Тарантино ворвался на сцену в 1990-х годах, как диджей-пророк из культурной кучи мусора, восстанавливая потерянные фильмы и шоу и песни. Но при этом его собственная вселенная всегда была темной, извращенной, жестокой. Здесь, больше, чем в любом другом фильме, сделанном Тарантино, мы чувствуем, что смотрим мир, который он  хотел бы видеть в реальности.

Это дрейфующее, элегическое качество (которое иногда может вспомнить его когда-то заброшенную, а ныне классическую  Джеки Браун ) - большая сила фильма. Есть несколько основных частей - некоторые веселые, некоторые жуткие, одни нелепо жестокие - которые заставляют людей говорить. Но, пожалуй, самая мощная - это длинная, казалось бы, бесцельная, которая идет прямо по центру. В нем мы видим Шарон в полупустом кинозале, которая наблюдает за собой в комедии «The Wrecking Crew». Ее глаза загораются каждый раз, когда кто-то в аудитории смеется над одной из ее сцен.

Тарантино достаточно хорошо ставит кульминацию фильма. Но это все еще похоже на неправильный конец этого фильма, несколько непродуманную попытку примирить Старый Голливуд с Новым. В то же время можно предположить, почему он делает это именно так. Не только потому, что он хочет шокировать зрителя - хотя это на самом деле не особенно непредсказуемый финал - но и потому, что его привязанность к этому умирающему миру настолько сильна, что он просто не готов его отпустить.